ДАР ЛЕНИНГРАДУ

...В ту же ночь (22 февраял 1942 года) на партийном собрании в партизанской деревне Круглово впервые конкретно заговорили о хлебном обозе для ленинградцев. Первоначально было решено послать сотню подвод с хлебом, крупой, мясом. Через неделю в распоряжении троек оказалось уже двести подвод. Даже жители сожженных деревень не остались в стороне, поделились последним, что удалось схоронить в потайных ямах и складах. Продукты тщательно упаковали и спрятали в надежных местах. Оставалось проложить маршрут.

Дорога через линию фронта... Многим была она знакома. Нередко переходили фронт партизанские связные. Но на этот раз на Большую землю должен был пробраться не один человек и даже не маленькая группа. Двести лошадей, возчики, вооруженная охрана. Преодолеть фактически предстояло две линии укреплений: сначала — ту, что фашисты создали вокруг Партизанского края, потом — главную, фронтовую. Возможно ли это?

Три дня ходила разведка по лесам и Рдейским болотам вдоль линии фронта. На третьи сутки усталый, но сияющий Михаил Харченко доложил комбригу, что обоз можно провести через фронт между Холмом и Старой Руссой.

Дорога через фронт получалась весьма извилистой. Она начиналась от деревни Нивки, где был назначен сбор обоза, пробегала через Мухарево и Татинец, несколько километров шла по лесной просеке, потом, перемахнув через речку Полнеть, оставляла позади Глотово, огибала озеро Прудское и, выравниваясь, уходила на Заполье и Иванцево. Дальше предстояло проделать двадцать километров по Рдейским болотам и пересечь линию фронта между Жемчуговом и Каменкой. Итого — сто двадцать километров во вражеском тылу!

Начальником обоза комбриг предложил назначить Федора Ефимовича Потапова. Его кандидатура ни у кого ни вызвала сомнений. Это был немолодой рассудительный человек, опытный и смелый организатор. Когда образовался Партизанский край, Дедовичская тройка поставила Потапова во главе снабжения.

Пятого марта 1942 года обоз с партизанскими дарами Ленинграду тронулся в путь. Узнав об этом, Ленинградский областной комитет партии направил в Партизанский край шифровку с просьбой прислать в осажденный город специальную делегацию. В число двадцати двух посланцев был включен и Михаил Харченко.

...Последняя ночь перед отправкой. Надо бы как следует выспаться, отдохнуть перед тяжелой дорогой. Но сон всё не приходил к Михаилу. В голове роились воспоминания...

Как-то в лесную землянку забрел маленький сморщенный старик. Спросили: «Откуда, папаша?» Ответил: «Издалека. Деревня наша — Щелино Шимского района. Может, слыхали?» Обогревшись у огня, старик рассказал, как в его деревне фашистский офицер зверски застрелил из автомата на глазах у родителей двух девочек — семи и восьми лет. «Зашел в избу, велел матери принарядить дочек. Мол, будет фотографировать. А сам всё смеялся, проклятый. Ткнет меньшую пальцем в живот и заливается. Потом вывел во двор, посадил их рядом на изгородь, отошел шагов на пять да как пальнет из автомата... Старшую сразу убил, а младшенькая крикнуть успела: «Дяденька, не стреляйте!..»

С того дня Михаилу не раз снилось по ночам, как матерый фашист, ухмыляясь, наводит автомат на двух беззащитных девочек в нарядных платьицах. А в ушах звенел тоненький детский крик: «Дяденька, не стреляйте!»

Сколько горя за полтора года войны... И самая свежая, еще не затянувшаяся рана — гибель командира Владимира Петровича Бундзена. Случайной, до боли обидной была его смерть. Харченко хорошо помнил тот день, 25 февраля, когда Бундзен и Ступаков решили уничтожить фашистскую колонну, двигавшуюся от станции Чихачево и Плотавца. Командир послал тогда Михаила в заслон, чтобы противник не мог подбросить подкрепления. Но через некоторое время к нему прибежал связной от Ступакова, — бой затянулся, без станкового пулемета партизанам пришлось туго. Михаил поспешил на выручку и неожиданным для врага точным огнем решил исход боя. И вот, когда всё уже было кончено, пуля недобитого обер-лейтенанта насмерть сразила Владимира Бундзена. Не помня себя, Михаил бросился к пулемету и длинной очередью пригвоздил к земле его убийцу.

Теперь они стали бойцами отряда имени Бундзена. В отряд пришло много новеньких, но они-то, «старички», помнят, как всё начиналось. И первое неудачное «крещение», когда засада из сорока партизан лихорадочно обстреливала вражеский «обоз». А наутро оказалось, что он состоял всего из двух телег.

Многое с тех пор изменилось, и главное — как-то по-новому раскрылись люди. Взять хотя бы неразлучную тройку островичей. Юра Комаров — лихой пулеметчик, Валя Васильев уже командир отделения и незаменимый специалист подрывного дела. А Миша Митрофанов в бою под Городовиком уничтожил из ручного пулемета 13 гитлеровцев... Харченко улыбнулся в темноте, вспомнив, как однажды на поле боя откуда ни возьмись появился незнакомый парнишка и, не обращая внимания ни на свистевшие вокруг пули, ни на окрики партизан, спокойно принялся собирать брошенное гитлеровцами оружие. В партизанском отряде стало одним хорошим бойцом больше. Звали парнишку Нестором Михайловым... «Нестор», — беззвучно повторил Михаил, и глаза его сами собой закрылись...

Пожелтевшие страницы «Ленинградской правды» за март и апрель 1942 года донесли до нас подробности о беспримерной дороге через фронт.

...Длинной цепью потянулся обоз на восток. Ехали группами по тридцать подвод, строго соблюдая интервалы. Впереди — разведка, в голове и в хвосте колонны — охрана. Под утро подъехали к селу, замаскировали подводы, выставили дежурных и разошлись по избам.

Когда стемнело, снова двинулись в путь. И вдруг передние подводы остановились. Разведка заметила в стороне группу вооруженных людей. Сворачивать было некуда. В болотистом мелколесье обоза не скроешь. Приготовились к бою. И тут в напряженной тишине раздался голос Потапова:

— Свои! Трогайте...

Оказалось, что это возвращались с боевой операции соседи, калининские партизаны.

На исходе второй ночи обоз обогнул Прудское озеро. Дорога стала хуже — гнилое болото. Лошади тонули в глубоком снегу, то и дело проваливались в ржавую воду сани. Возчики шли впереди, протаптывая дорогу.

На дневку остановились в Березняках. Лошадей укрыли в сараях. Потапов предупредил возчиков: в случае налета фашистской авиации из изб не выходить. В полдень над деревней появились три «мессершмитта». На бреющем полете они прошли над крышами, поливая избы дождем зажигательных пуль. В середине деревни загорелась одна изба. Каждую минуту огонь мог переметнуться на другие дома. Но на улице по-прежнему не было ни души. Сделав еще два круга, самолеты развернулись и улетели.

Это был последний привал в деревне. Дальше лежал необжитой лес и сплошные болота. Поднялась метель. Леденящий ветер обжигал, пробирал до костей. Люди соскакивали с саней и, чтобы разогреться, бежали за подводами. Хлеб замерзал. Его отогревали за пазухой...

На пятую ночь обоз удачно проскочил в один из изломов линии фронта и встретился с передовыми патрулями 8-й гвардейской дивизии имени И.В.Панфилова. Гвардейцы держались настороженно. Но в штабе всё выяснилось. Когда Федор Ефимович Потапов рассказал командиру дивизии Чистякову, как партизаны и колхозники собирали обоз для ленинградцев, старый генерал заплакал...

На железнодорожной станции начальник обоза в полной сохранности передал для дальнейшей отправки больше трех с половиной тысяч пудов продуктов. Они заняли пять вагонов. Потом партизанский дар Ленинграду совершил последнее путешествие по льду Ладожского озера.

Вечером 29 марта 1942 года делегация Партизанского края прибыла в Ленинград. Не раз в пути ее перехватывали на станциях и полустанках и просто на развилках дорог. Железнодорожникам, лесорубам, колхозникам и трактористам не терпелось пожать руки героям борьбы в тылу врага. В Тихвине, в Боровичах, в селе Кончанском-Суворовском стихийно возникали летучие митинги. Жители многих сел спешили пополнить обоз для ленинградцев.

И вот наконец первое знакомство с блокадным городом. В те весенние дни тысячи людей вышли на расчистку улиц. Они с радостью встречали партизанских посланцев. Ленинградские газеты посвятили их приезду статьи, корреспонденции. У всех на устах были стихи Виссариона Саянова:

Кто в метелицу выехал? Кто там? —

Это мы — пусть крепчает мороз!

По дорогам глухим, по болотам

Партизанский проходит обоз...

На другой день после приезда, делегатов принимали в Смольном руководители Военного совета Ленинградского фронта и представители партийных и советских организаций. Партизаны преподнесли им подарки, которые они пронесли с собой через линию фронта, — трофейные автоматы и винтовки. А.А.Жданов, заканчивая выступление, сказал:

— Мы очень благодарны вам за помощь. И всё же у нас есть к вам еще одна просьба. Побывайте на ленинградских предприятиях и в войсках Ленинградского фронта. Поделитесь своим боевым опытом, расскажите о жизни и борьбе Партизанского края.

Дни в Ленинграде для Харченко и его боевых друзей оказались напряженными.

Первое апреля. Утром — Кировский завод. Кировцы с развернутыми знаменами встретили гостей на украшенном заводском дворе. Потом — митинг на другом заводе. Импровизированная трибуна — побывавший во многих боях танк. О том, как болеют душой за Ленинград там, за линией фронта, рассказал комиссар Иван Александрович Ступаков:

— Трижды мы слушали геббельсовскую брехню о взятии Ленинграда. А однажды наш отряд разбил эшелон с продовольствием, который фашисты везли, чтобы отпраздновать падение Ленинграда.

Вечер делегаты провели у снайперов одной из частей Ленфронта. Орденоносцы Ратаев и Николаев показали Приемы снайперской стрельбы, вспомнили боевые эпизоды. Потом слово предоставили Михаилу Харченко. За два дня его имя уже облетело Ленинград. Защитники города узнали о бесстрашном молодом пулеметчике Михаиле (его фамилия пока еще была им неизвестна), на личном счету которого — 147 уничтожен­ных фашистов. Но сейчас Миша говорил не о себе. Он рассказал, как у деревни Точки Вязковского сельсовета отделение Василия Ивановича Дианова приняло бой с вражеской колонной. Десять партизан против 150 фашистов! В разгар боя к Дианову подползли колхозники и попросили дать им оружие, чтобы сражаться у своей деревни наравне с бойцами партизанского отряда. Враг был отбит. На поле боя остались два пулемета, несколько тысяч патронов, автоматы.

Второе апреля. Встречи с бойцами.

Третье апреля. В Московском райкоме партии собрался партийный и хозяйственный актив, стахановцы района. Горячий, взволнованный разговор. Последним на трибуну поднялся Михаил Харченко:

— Товарищи, я обещаю вам утроить личный счет истребленных фашистов!

Зал вздрогнул от аплодисментов. Никто из сидящих здесь людей не сомневался в ту минуту, что Мише удастся выполнить и это обещание, как удавалось ему до сих пор всё, к чему он сильно стремился.

Четвертое апреля. Делегатов принимали у себя моряки Краснознаменной Балтики.

Седьмое апреля. Встреча с комсомольским активом города.

Военный совет Ленинградского фронта ходатайствовал перед Президиумом Верховного Совета о присвоении Михаилу Харченко звания Героя Советского Союза. ...

"— Когда мы уезжали в Ленинград, — говорит партизан товарищ П., — колхозники просили нас передать ленинградцам, что они учатся у них стойкости, упорству в борьбе. Воодушевленные вашим примером, мы клянемся вам, что еще крепче будем бить проклятых гитлеровских разбойников...

Глубоко взволновало присутствующих горячее, проникновенное слово партизанки Евдокии Ивановны:

— Фашисты сожгли мой дом, жестоко избили 16-летнюю сестренку, убили отца, они мучают советских людей, издеваются над ними. Я буду мстить палачам, пока сердце бьется в груди.

Закрывая митинг, тов. Алексеенко сказал: — Поклянемся честью завода, что будем мужественно бороться за быстрейшее выполнение заказов фронта, за разгром врага! "

М. Славина

(Газ. «Ленинградская правда», 1 апреля 1942 г.

ЛПА, ф. 0—116, оп. 9, д. 469, л . 7 об.)

 

По книгам Ивана Виноградова "Дорога через фронт" и "Легендарный обоз".